От дождя и солнца надпись поблекла. Я вынул ручку и подновил потускневшие буквы.

Эту фанерку с колышком установили школьники две недели назад. Тогда мы с ними высаживали здесь, на вырубке сосновые сеянцы.

Сеянцами называют лесники молодые однолетние деревца. Так что садили мы не что-нибудь, а самый настоящий лес.

Осенью по вырубке ходил трактор. Специальным лесным плугом напахал трактор неглубоких борозд.

Борозды зигзагами вились между пней. Вырубка от этого напоминала тетрадный лист исписанный неверной рукой. По этим бороздам мы и садили сосенки.

Работа на посадке нелегкая и ребята быстро уставали. Пока они отдыхали, я ходил по бороздам и поддергивал высаженные деревца за макушки.

Так я проверял работу своих помощников. Ведь лес садить - не картошку. Ту бросил в ямку и ладно. Присыпал сверху землицей и жди, пока прорастет.

Лес спешки не любит. Загнутся у сеянца корешки или останется в посадочной ямке воздух, - пиши, пропало.

Не приживется растение, погибнет. Весь труд пропадет даром.

Вот я и ходил - дергал сосенки за макушки. Возьмусь двумя пальцами за иголочку и тяну. Если иголка оторвалась - хорошо посажено, на совесть. Если же за иголкой потянулось и деревце - плохо. Нужно пересаживать.

Я таскал сосенки за вихры, а ребята разбрелись по вырубке. Вдруг один из мальчишек что-то крикнул. Остальные побежали к нему.

Я обернулся. Ребята столпились у густого можжевелового куста. Они что-то рассматривали на земле.

"Наверное, гнездо нашли", - подумал я и пошел к ним.

Под кустом и правда было тетеревиное гнездо. Тетерка устраивает его очень просто. Найдет под кустом в траве ямку и отложит яйца. Вот и все гнездо.

Под колючей можжевеловой веткой, в ямке лежало восемь пестреньких яичек. Ребята не тронули их, а смотрели издали.

Мальчишка, что нашел гнездо, принес откуда-то разбитый посылочный ящик. Дети оторвали у ящика фанерные стенки и прибили их к колышкам. На каждой фанерке они написали ярким фломастером: "Осторожно, гнездо!"

Тогда-то мы и расставили фанерки вокруг куста.

Я подновил надпись и прочно воткнул колышек в гребень борозды. Близко к кусту подбираться не стал, а вынул из футляра бинокль.

Но тетерки под кустом не увидел. Не было видно и яиц.

Сквозь стекла бинокля отчетливо виднелись можжевеловые иголки. Вниз от них, треугольником, серебрилась на солнце частая паучья сеть. Сам паук, поджав ножки, сидел наверху и терпеливо поджидал добычу.

"Видимо, спугнули ее ребята, вот и не вернулась, - огорчился я, - А хорьки и вороны растащили беспризорные яйца".

Вдруг, в паутине что-то промелькнуло. Я присмотрелся и увидел темный птичий глаз. Это была тетерка.

Птица сидела на гнезде совершенно неподвижно. Ее оперение сливалось с прошлогодней травой и рыжими опавшими иглами. Не сморгни она, не разглядеть бы и с биноклем.

Пройдет еще неделя, и в ямке-гнезде останутся лишь пустые скорлупки. А по вырубке вслед за мамой будут кататься пестренькими комочками тетеревята.